Слалом в стиле фламенко. В Испании грипп лечат кастоньетами, а скуку "вздохами мавра".
Гранада - магнит для всех отдыхающих на Коста-дель-Соль и Коста-Тропикаль. Искупавшись в море, туристы едут по солнцепеку смотреть знаменитую Альгамбру, сады Хенералифе, восхищаться фламенко и делать покупки в шикарных магазинах. Но оказывается, весной можно спокойно, при комфортной погоде, при отсутствии толп туристов посмотреть Гранаду и,„ нет, не искупаться в море, а прокатиться на горных лыжах!
Лучшее, что есть в Гранаде
Альгамбра - "Красный замок" на вершине холма в центре Гранады, самый посещаемый туристический объект Испании. За время экскурсии туристы узнают много чего об отношениях арабов и испанцев, о любви королей и коварстве султанов, но уже к утру следующего дня все это забывается. А что остается в памяти? Теплые кирпичные стены, холодный мрамор, шепот фонтанный струй, ветерок из мавританских арок, вид через пропасть на залитые солнцем старые кварталы ГРАНАДЫ и то легкое разочарование, которое всегда остается после первого свидания с пирамидами, Тауэром, Акрополем, Колизеем и другими известными с детства сооружениями. Та полусказочная жизнь исчезла, а так хочется попасть в нее хоть на час, тем более что билеты честно куплены, и экскурсовод ведет куда-то. Но выясняется, ведет не туда, а попасть "туда" - воображения не хватает.Интерес к Альгамбре - отголосок средневекового интереса европейца к мавру, человеку другой, бесконечно далекой цивилизации. Тогда лишь один повод был у христианина попасть в Альгамбру - рыцарский поединок. Немногие победители возвращались в родные края и рассказывали о сияющем мраморе, золоте, шелке и дурманящей амбре в серебряных решетах. Похожие на Альгамбру дворцы есть в Стамбуле, Рабате, МАРРАКЕШЕ, Агре, Джайпуре, но гранадский дворец известнее всех прочих, ведь именно гранадские мастера диктовали средневековым мусульманским правителям моду на дворцы.
1492-й - год, когда испанцы окончательно выгнали арабов со своего полуострова. Восемьсот лет арабы прожили в Гранаде, построили этот город и считали его своим. Испанцы выгнали их -и христианский мир успокоился? Как бы не так. 1492-й - год катастрофы средневекового мира. Турки к тому времени взяли Константинополь, уничтожили остатки Византии, захватили греческие княжества и Сербию и полностью перерезали торговые пути на Восток, Колумб открыл Америку, португальцы достигли мыса Доброй Надежды - мир расширился и перевернулся. С тех пор сияющая Альгамбра поблекла, ее много раз грабили, сдирали все ценное, перестраивали, столетиями в ней жили бродяги и разбойники. Сейчас, после всех реставраций, главное в Альгамбре - виды из окон, солнечные блики от фонтанов на резных арабесках и лицах восторженных туристов и - легенды о тех днях, когда люди жили совсем по-другому, да и жили ли они вообще, или кто-то это красиво придумал, не так уж теперь и важно.
Однажды знатный араб потерял голову от любви к жене султана - в смысле, влюбился. Каждую ночь он встречался с ней под кипарисом в дворцовом саду Хенералифе. Рядом со стволом засохшего кипариса для туристов-скептиков укреплена глазурованная табличка: "Этот кипарис видел, как развивалась любовная история жены султана Боабдила и некоего кабальеро из рода Абенсеррахов". Кипарис отполирован прикосновениями женщин: обычное в таких случаях поверье - прикоснись, и что-нибудь произойдет. Женщины ласкают дерево в надежде на арабскую страсть и пренебрегают концовкой поучительной, в общем-то, истории. Однажды Боабдилу не спалось, и он выследил любовника, схватить не смог, но заметил герб на плаще - желтого льва на алом щите. Наутро обманутый муж пригласил к себе в гарем всех взрослых мужчин рода Абенсеррахов - таковыми считались даже двенадцатилетние мальчишки. И всех обезглавил в своем гареме прямо у фонтана. Известно, что в гарем мог заходить лишь один мужчина - сам султан. Можно представить, как мучались мужчины Абенсеррахи, переходя запретный порог и вступая в окутанную амброй полутьму. Ни один не признался в любви под кипарисом, и все потеряли голову - в прямом смысле этого слова.
Туристы рассматривают похожие на кровь ржавые пятна на мраморе и интересуются, почему султан казнил всех Абенсеррахов, - неужели он так плохо знал жену? Неужели допускал, что она с одинаковой страстью могла увлечься двенадцатилетним мальчиком и семидесятилетним стариком? Находчивые экскурсоводы отвечают, что вряд ли Хасан хорошо знал свою жену, ведь в гареме у него содержалось триста наложниц, и даже главная жена не могла рассчитывать больше чем на одно свидание в год. Любителям строить предположения о повальном лесбиянстве в султанских гаремах приводится единственное возражение. Во дворцовых гаремах Стамбула, Бахчисарая, Каира, Марракеша можно узнать общую для всех гаремов пропорцию: на трех наложниц - один евнух. Полную кастрацию проводили только в КИТАЕ, а у мусульманских властителей евнухи лишались лишь возможности оплодотворения. Вот и султан Мулей Хасан вряд ли был ревнив в нашем понимании. Он испугался, что жена родит не от него, а это уже угроза трону - и ревность тут ни при чем. Кстати, жену он убивать не стал, просто выгнал со двора. Перестала быть женой - рожай от кого угодно. Во времена султана не были склонны преувеличивать романтические приключения жен и жестокость правителей. На фонтане в гареме выбиты стихи местного поэта о мудрости и полезной красоте оросительной системы Гранады. 
Летом в Альгамбру попасть трудно, автобусы стоят до центра города, туристы ждут своей очереди. Каждые полчаса продают лишь шестьсот билетов, причем войти разрешают строго во время, указанное на билете. Бывает, группа приехала в десять утра, а билеты получает на пять вечера. Рассказывают, один чудак-американец закупил тысячу двести билетов и час бродил в одиночестве по дворцу с книжкой Вашингтона Ирвинга "Легенды Альгамбры", рассматривал роспись по бараньей коже и арабески в детском зале, посвященные обряду обрезания. Другая американка повела себя еще экстравагантнее - в самом конце экскурсии она выбросилась с портала Женской башни (Торре деласДамас). В этой башне последний султан провел последние дни перед сдачей Гранады вместе с любимой наложницей. Последний султан был юн, хотел жить и потому сдал Гранаду без боя, закалываться или выбрасываться : из башни не захотел. Когда он вышел из ворот, он оглянулся на родной город и заплакал. На холме, который с тех пор называется "Вздохи мавра", мать султана сказала знаменитые среди гранадцев слова: "Ты не смог защитить свой город, как мужчина, и потому плачешь, как женщина".Сегодня город лучше обозревать не с холма "Вздохи мавра", а со смотровой площадки в бывшем арабском квартале Альбайсин (указатели mirador) возле площади Каса де ла Доктрина, где пятьсот лет назад арабских детей тысячами обращали в христианство. Когда-то в Альбайсине было около сотни мечетей. Кое-где от них остались колодцы, ступеньки, двери, но ни одной целой - столкновение двух религий было беспощадным. Теперь не то, теперь по-другому: испанец Хавьер Солана и его натовские друзья защищали мусульман в Боснии, бомбили сербов за мусульман Косова, ругают русских за мусульман Чечни. И спустя пятьсот лет после завершения реконкисты в Альбайсине строится первая в Испании мечеть.
Перед закатом на мирадоре собираются туристы, влюбленные, хиппи и просто решившие продлить сиесту гранадцы. Стаями ходят студенты, которых в городе едва ли не столько же, сколько всех прочих жителей. Студенты из двухлитровых пластиковых бутылок для разгона пьют калимочо, странную жидкость, смесь кока-колы с дешевым вином. Вскоре они разбредутся по многочисленным барам, где будут много пить, много говорить и очень много курить, а поколобродив до четырех утра, поедят в чуррарии соленых бубликов чурро, выпьют какао, потом поспят часа три - и на лекцию. Но это будет потом, а пока старая цыганка цокает кастаньетами и душевно поет для всего мирадорского общества: "Он ушел от меня к другой женщине, он ушел от меня, подлец, к другой женщине, ну и уходи к другой женщине, если ты подлец такой!" Цыганка вспоминает, что ей надо продавать кастаньеты, обрывает песню и в прежней мелодии возвещает речитативом, что волшебный цокот улучшает кровообращение, приводит в норму давление, выгоняет из дома вредных насекомых и привораживает желанных любовников. Кто-то интересуется: "А от гриппа?" - "От гриппа прежде всего! Ничто так не помогает от гриппа, как кастаньеты! Таблетки, прививки - для дураков, для умных - кастаньеты".
Грязные хиппи бьют в барабан, играют на дудочках, выпрашивают песеты, поют, тащатся. Один из особо настойчивых попрошаек объяснил, почему он целый день сидит на мирадоре, чешет волосы и ждет песет - а потому, что его жена тупо горбатится пять дней неделю в больнице за то же самое количество вонючих кружков, а он ненавидит всякую работу, живет в шалаше, курит травку, спит у костра и борется за мир.
Четыре года назад в Гранаду приезжал Клинтон и отвесил на мирадоре сомнительный комплимент: "Лучшее, что есть в Гранаде, это закат на Айбальсине". Закат действительно хорош, но представьте себе, если какой-нибудь гранадец, приехав в Нью-Йорк, скажет: "Лучшее, что есть в Нью-Йорке, - это прибой на Брайтон-Бич". Совсем не обидно, но - неправильно.
Насмотревшись на окрашенные закатом снежные вершины Сьерра-Невады и стены Альгамбры, на быстро тонущий в сумеречной дымке город, гуляки спускаются на дно оврага, к реке. Сумерки сгущаются, подсвеченные крепостные стены вырисовываются все четче. На променаде скапливается мятущаяся взад-вперед публика. Подобное времяпрепровождение испанцы обозначают емким глаголом "салир", что означает: гулять на ночь глядя, перемещаться из бара в бар, бродить без всякой цели с другом, подругой, собакой или одиноко, что тоже не возбраняется, пока дело не дойдет до выпивки - и в испанском обществе неприлично напиваться в одиночестве. Но шум толпы накрывают доносящиеся из пещер Сакромонте звуки фламенко. Там, в побеленных пещерах с развешанными на стенах и под потолком бесчисленными медными сковородками, мисками, ножами, зеркалами, подсвечниками и прочей старинной и не очень старинной дребеденью, начинаются представления.
Цыганская тайна фламенко
Когда испанцы выгнали арабов, хорошие дома достались победителям, а пещеры на склонах холма Сакромонте заняли под кочевье цыгане. Но вдруг король запретил цыганам кочевать, и им пришлось остаться в Сакромонте навсегда. Другим бы в радость перестать быть бродягами, а цыгане приуныли и, чтобы изнурить непривычное к малоподвижной жизни тело, придумали танцевать фламенко.
На выбеленных каменных оградах домов гордые таблички: "Куэва де ла Амайя" - "Пещера Амайя", это известный цыганский род; "Пещера Росии" - отсюда вышли многие современные звезды фламенко; "Пещера Аманте" - здесь жили основатели самбра, современных спектаклей фламенко. Сами пещеры скрывают пристроенные дома, но сердце цыганского дома внутри - там, где неровные своды и холод дикого камня.
Путеводители пытаются объяснить значение слова "фламенко", но испанцы, да и сами цыгане-танцоры признают, что смысла нет, вернее, прежний утерян, появился новый. Фламенко -не только танец, но стиль жизни. Фламенко - это гордость, бесстрашие, стойкость и все прочее из этого ряда, но подхлестнутое, с надрывом, как в последний раз. Если боишься чего-то и мнешься в нерешительности, вспомни про фламенко - и вперед.
Человек, который разбирается во фламенко, может отличить веселый стиль тангос от грустного солеа, но обычному зрителю детали знать необязательно. Сиди и смотри, слушай, увлечешься - считай, повезло. Почувствовал мурашки по хребту, захолонуло в груди - считай, вдвойне повезло. Забыл, где сидишь, - считай, выиграл в лотерею. Понял что-то важное про себя, про свою никчемную, но прекрасную жизнь - значит... Впрочем, мы увлеклись, нам, простым туристам, мурашки хотя бы получить, остальное пускай добывают себе испанские поэты.
Музыка заполняет зал, танцоры предельно напряжены, с лиц во все стороны брызжет пот. Танцоры азартно подают друг другу команды: "Встань сюда! Начинай быстрее! Плотнее, встали плотнее!". Много выкриков, протяжных междометий, трагических пауз, а в самой песне слов мало. Но все же показалось, что неподдельный вроде надрыв, отчаянные крики и отрешенные лица никак не вяжутся с известными нам цыганскими текстами типа: "А без денег жизнь плохая, не годится никуда", "Эх, раз, еще раз" или "Свет еще не видывал пьяницы такого"; от песен русских цыган хочется выбраться из-за столика, встать рядом, зайтись в перетопе до одышки, до пьяного восторга. Мне нравится пьянка с нашими цыганами, но фламенко - это совсем другое. И что же? Чтобы разобраться, я попросил написать мне слова какой-нибудь фламенко. Но испанцы не хотели писать слова, недоумевали и злились. "У нас никто не вслушивается в слова, давай смотри, как танцор вывернул спину, как он голосит "а-ааа!", как женщины вбивают в пол подметки, чего тебе еще, какие слова?! А-аа - и все, больше ничего". Наверное, зрителям не так и важны слова, но сам певец и танцоры, неужели им все равно, под какой текст они отчаянно топочут, в камень напрягают мускулы, выворачивают руки? Пускай танцоры исполняют фламенко перед туристами каждый вечер, но ведь и актеры в театре играют каждый день, и каждый раз им полагается заново переживать роль.
Оказалось, тексты фламенко действительно разные. Очень много иносказаний, хотя все приземленно, бытово, конкретно и поэтических фигур почти нет. Впрямую о смерти не говорится. Например, если поют, что любимый племянник перестал приходить в родной дом, это может означать, что племянник спутался с дурной компанией, спился, попал в тюрьму. Может быть, племянник умер? Может, и умер, но говорить об этом незачем, он не ходит в родной дом, его нет. Если любимый ушел куда-то, потерялся - зачем говорить о причинах, его нет, без него все по-другому, об этом и поют, вспоминают в танце прежнюю жизнь.
Туристы аплодируют, хлопают в такт топоту, но танцоры существуют сами по себе. Вот главное отличие: фламенко не позволяет подпевать и подтанцовывать. Не понимаешь, о чем речь, сиди на месте и думай о своем. Фламенко поможет тебе, зритель, вспомнить о твоих потерях. Но танцорам до твоих потерь нет дела, у них свое, а что - тебе никогда не понять. Представление продолжается. И вскоре становится понятно, что и солист танцует сам по себе, а окружение лишь сочувствует ему, но не лезет в душу, и у солиста на душе что-то свое, и даже родные цыгане этого не поймут.
"Синяя река" Сьерра-Невады
Полная луна освещает нависшие над Альгамброй и цыганскими пещерами снежные склоны Сьерра-Невады. Впервые горнолыжники появились на юге Испании всего пятьдесят лет назад, а свою славу СЬЕРРА-НЕВАДА приобрела совсем недавно - в 1997 году, когда здесь проходил Чемпионат мира по горнолыжному спорту. Оставим кирпичи Альгамбры, фламенко и калимочо в Гранаде, а сами отправимся кататься на горных лыжах. До городка Тревелеса, прилипшего к склону на высоте 2100 метров, совсем близко, по хорошему шоссе туда мы доберемся меньше чем за час.Вот и Тревелес - маленький городок на склоне ущелья. Он очень похож на швейцарские горные городки, что делать - такова современная горнолыжная мода.
Испанцы Андалусии еще не привыкли к горным лыжам, и хотя трассы и подъемники в Тревелесе вполне швейцарского уровня, все же здесь есть где покататься начинающим. В Швейцарии "зеленых" трасс и не найдешь. Там, когда я учился кататься, пришлось рассекать склон плугом в компании воспитанников приюта имбицилов - все нормальные швейцарцы с трехлетнего возраста стоят на лыжах. А в Сьерра-Неваде взрослый, решив лет в пятьдесят встать на горные лыжи, не чувствует себя умственно отсталым.
Длина одной из "зеленых" трасс - полтора километра, другие - метров по пятьсот, причем с бугеля можно слезть где угодно. Почувствовал, что получается, - проезжай выше, хочешь потренироваться на пологом склоне - остановись на середине. Ширина "зеленой" трассы позволяет совершать ошибки и успевать их исправлять. Для учебы в Тревелесе можно найти русскоязычного тренера: бывший чемпион Союза Зураб за один урок поможет почувствовать восторг свободного спуска. День поучился - и на основную трассу, на 3-километровую широкую "синюю реку".
Здесь намного теплее, чем на горнолыжных курортах Швейцарии, Австрии и Франции, и даже на высоте 3000 метров днем плюсовая температура, причем качество снега от этого не страдает.
Беседы стуроператорами прояснили ценовые особенности этой новой для нашего рынка горнолыжной области. Сьерра-Невада дешевле Швейцарии, Франции, Австрии и лишь ненамного дороже Словакии.
Проездной билет на все подъемники ("ски пасс") на пять дней стоит 16 тысяч песет. Прокат лыж и ботинок - от 3 тысяч песет в день. В Тревелесе находится самый высокий в Европе спортивный центр C.A.R.D, в нем тренируются легкоатлеты. Ночная жизнь затихает часам к трем ночи - в городке полсотни разнообразных баров и дискотек.
Ариф АЛИЕВ.
Вояж и отдых №3'2000
Автор благодарит за организацию поездки и помощь в подготовке статьи Отдел туризма посольства Испании (тел.: 935-83-98; факс: 935-83-98).
